— Одно, что я могу, — спохватился судья, — это написать письмо
губернскому прокурору: он мой товарищ и, верно, не откажет сам посодействовать и походатайствовать за протопопа.
Теперь надобно рассказать, куда привезли меня: это был дом старинных друзей моего отца и матери, Максима Дмитрича и Елизаветы Алексеевны Княжевичей, которые прежде несколько лет жили в Уфе, где Максим Дмитрич служил
губернским прокурором (вместе с моим отцом) и откуда он переехал, также прокурором, на службу в Казань.
Остальными членами этого petit comité были: губернаторский чиновник по особым поручениям, маленький черненький Шписс (вероятнее всего, из могилевских жидков) и
губернский прокурор Анатоль де-Воляй — прелестный молодой правовед, славнобубенский лев и денди, который пленял сердца своим высоким тенором и ежедневно свежими перчатками.
Один
губернский прокурор, как человек жёлчный, отозвался: «А что это наш Дмитрий-то Павлыч как будто на Митьку похож!» Одним словом, все, за исключением прокурора, нашли, что это молодой администратор вникательный и, кажется, с направлением.
То ему представлялся
губернский прокурор, который в три минуты успел ему шесть раз сказать: «Вы сами человек с образованием, вы понимаете, что для меня господин губернатор постороннее лицо: я пишу прямо к министру юстиции, министр юстиции — это генерал-прокурор.
Неточные совпадения
Это не то что
прокурор и все
губернские скряги в нашем городе, которые так и трясутся за каждую копейку.
Один
прокурор губернский позволяет себе улыбаться, когда при нем упоминают об отличных и солидных качествах генерала Хвалынского, — да чего не делает зависть!..
Молодой
прокурор, решившийся в последнее время кончить свою танцевальную карьеру и жениться именно на дочери
губернского предводителя, тоже вошел к управляющему губерниею с вопросом, по какому именно делу содержится в тюремном замке арестант, коллежский советник, князь Иван Раменский и в какой мере важны взводимые на него обвинения.
В обществе почти верили тому; но люди, ближе стоящие к делу, как, например, советники
губернского правления и
прокурор, — люди эти очень хорошо видели и понимали, что вряд ли это так.
Вздумал было потом поершиться против него один из
прокуроров и на личные предложения начальника губернии стал давать по
губернскому правлению протесты, но кончил тем, что, для пользы службы, был переведен в другую, дальнюю губернию.
— Merci, — коротко ответил Николай Николаевич. И оба остались стоять. — Мы к вам всего только на несколько минут. Это — князь Василий Львович Шеин,
губернский предводитель дворянства. Моя фамилия — Мирза-Булат-Тугановский. Я — товарищ
прокурора. Дело, о котором мы будем иметь честь говорить с вами, одинаково касается и князя и меня, или, вернее, супруги князя, а моей сестры.
Сначала удельный период — князья жгут; потом татарский период — татары жгут; потом московский период — жгут, в реке топят и в синодики записывают; потом самозванщина — жгут, кресты целуют, бороды друг у дружки по волоску выщипывают; потом лейб-кампанский период — жгут, бьют кнутом, отрезывают языки, раздают мужиков и пьют венгерское; потом наказ наместникам"како в благопотребное время на законы наступать надлежит"; потом учреждение
губернских правлений"како таковым благопотребным на закон наступаниям приличное в законах же оправдание находить", а, наконец, и появление
прокуроров"како без надобности в сети уловлять".
Составив протокол о своих следственных действиях, пристав заключил следствие и вновь представил его
прокурору, который, со своей стороны признав дело полным, препроводил его на решение в
губернский суд, составлявший в Сибири такое же судебное место, каким в центральной России были в дореформенное время «палаты гражданского и уголовного суда».